…Пусть война станет мирным потомкам

из легенд лишь известна, из книг,

Пусть из песен узнают о том, как

в бой вступали граната и штык…

эти строки написаны известным советским поэтом Евгением Долматовским, автором книги «Зеленая брама» — документальной повести об одном из первых сражений Великой Отечественной войны, о подвиге воинов 6-й и 12-й армий. Вместе с другими армиями они приняли на себя первый удар фашистских полчищ, своим беззаветным мужеством задержали врага на Украине на подступах к индустриальным районам страны. В качестве военного корреспондента Долматовский в 1941 году участвовал в боях с гитлеровцами. О первых неделях войны он пишет: «Землю свою мы теряли, но сопротивлялись яростно… Врагу приходилось не только останавливаться перед несокрушимой стеной мужества, но и откатываться назад, неся большие потери».

Одна из страниц книги рассказывает о том, как воевал наш земляк, уроженец деревни Пизенеры Аликовского района Николай Ильин. Они были тогда почти ровесники: Долматовский родился в 1915 году, а Ильин — в 1916 году. И оба начали службу в 1939 году. Судьба привела Николая Ильина на военную службу в Бердичев, а затем в Перемышль. Протекающая через него река Сан являлась государственной границей СССР, разделявшей город на две части: северная была немецкая, а южная — советская. Читаем страницу книги: «В пограничном Перемышле, на берегу реки Сан, стоял дот, замаскированный забором. Гарнизон этого бронеколпака — всего два пулемета, первый и второй номер. Дот начал действовать в первые минуты войны. В нем находились младший лейтенант Чаплин и рядовой Ильин — воины 99-й стрелковой дивизии. Противник к исходу первого дня наступления ворвался в город. Наши отошли. Два пулеметчика остались на своем посту. Сутки вели они огонь без перерыва по переправе. Как известно из истории, на второй день войны Перемышль был отбит воинами 99-й и пограничниками. Товарищи застали пулеметчиков на их бессменном посту. Чаплин и Ильин коротко отдохнули в казарме и снова в течение всей недели, пока город держался, участвовали в боях, вели огонь по врагу.

Но противник на флангах глубоко вонзился в нашу территорию, необходимо было отвести войска, пришел приказ.

Чаплин и Ильин как раз вновь дежурили в доте. Они сказали уходящим пограничникам, что останутся в бронеколпаке, будут вести огонь и ждать нового освобождения города:

Продержимся, только скорей возвращайтесь…

Они не могли предположить, что Перемышль отобьют только через три с лишним года.

Вот какой случай невыполнения приказа героями, дорого отдавшими свою жизнь. Но смертниками они себя не считали, и мы не посчитаем. И пропавшими без вести не назовем…»

Николай Ильич Ильин остался жив, но с Долматовским ему не пришлось встретиться там, куда привела их обоих жестокая участь — стать пленниками концлагеря на украинской земле — печально знаменитой Уманской ямы. Об этом рассказ мой пойдет позже. А теперь пришло время обратиться к другому источнику, которому не менее дорогая цена, из которого узнала я о жизни и судьбе Николая Ильина, — это его воспоминания, написанные на тридцати двух страницах.

Кем он был до войны? Где, в какой семье вырос этот мужественный человек, отважный защитник нашей Родины? Что выпало на его долю жизни?

Коля родился в крестьянской семье. Трудолюбивый отец и извозничал, и плел лапти на продажу, и дубовую кору заготавливал для богачей, прореживая 0,3-0,4 гектара леса. Вступив в колхоз, «безотказно трудился на всякой работе». Во время голода, особенно в 1921 году, ели все «съедобное»: желуди, семена березы, травы, лазили в воробьиные гнезда за яйцами, хотя они были с обычный орешек. Зимой держались на картошке. Хорошо, что у мамы был «строгий режим»: каждого ребенка (рожала через четыре года) кормила грудью до трех лет. Пахать, бороновать и дрова заготовлять начал с 14 лет. «Жили в недостатках и обиде, но я не унывал. Закалка пригодилась, будучи в плену, все-таки выдержал всякие обиды».

Окончив 7 классов, поступил в Ядринский кооперативный техникум, но нужда помешала его закончить. Работал на Сириккасимском пенькозаводе (1933 г.), где «ежемесячно, кроме зарплаты, давали 1 пуд муки, хорошо бы ржаной, а то виковой, черной, горькой — в рот не возьмешь». И кончил курсы счетоводов, потом — подготовки бухгалтеров РПС в Чебоксарах, курсы в кооперативном техникуме. Уже работая в Таутовском сельпо, «наконец купил себе первый суконный костюм и карманные часы».

Подробности жизни деревенского парнишки говорят о многом, заставляют вновь и вновь переживать те времена довоенного прошлого нашего народа. Вот, например, такой факт, запечатлевшийся в памяти комсомольца Николая Ильина: «помню первые выборы (я был два раза секретарем избирательной комиссии), когда приходилось уговаривать людей идти. Четыре человека в сельсовете не участвовали. Их забрали без суда, загнали в тюрьму на 10 лет. Из них никто не вернулся. А тетка Укихви-инке, которую я еле-еле уговорил, очень благодарна мне и до смерти вспоминала».

В 1939 году Николая призвали в армию. Службу начал он в Бердичеве, в 99-й стрелковой дивизии, где вначале поставили ротным писарем, — к его удивлению, так как в роте были учителя, инженеры. И на учебных стрельбах проявил себя отлично, ему доверили снайперскую винтовку, затем — миномет. Видимо, грамотен был и почерк имел хороший.

И вот наступило 22 июня 1941 года. «Накануне готовились к спортивным соревнованиям. А утром в четыре часа на наш летний лагерь полетели бомбы с самолетов и артиллерийские снаряды». До 28 июня продержались воины 99-й дивизии — до приказа отступать. Отступали с боями. Как пишет Николай Ильич, «с 22 июня по 28 августа, т.е. 68 дней без боя ни одного дня не прошло. Ох, какая горечь, обидно до слез… никто, наверное, до смерти не забудет». Прорывались к своим, теряя товарищей. Многих из тех, кого потерял и с кем попал в плен, он вспомнил поименно. В «мелких стычках с фашистами» обретали оружие. Так достался Николаю миномет, с которым пришлось после одного из боев расстаться («конечно, с большой горечью»), утопив в пруду, так как снарядов не осталось.

«Наше героическое отступление закончилось печально. Все мы оказались в окружении немецких войск в лесу Зеленая брама, на территории Кировоградской области. В августе наши боеприпасы кончились, нечем было и питаться. Нас осталось 17 человек, среди них мой бывший командир — старший лейтенант Игнатьев и сержант Кизилов. Находясь в окружении врага, в трагической ситуации, мы стали неразлучными друзьями.

…Вышли на опушку, увидели на расстоянии в полкилометра поломанные, брошенные немецкие танки и советские, ни одной души рядом. Решили ночью до них добраться, может быть продукты остались и боеприпасы. И вот тут ночью нас, осветив, окружили немцы — ловушка. Повели куда-то, там оказались наши однополчане из 99-й дивизии — человек двести. Дали нам лопаты и приказали рыть могилы и хоронить убитых. Могилу фашист заставил рыть в глубину не более метра. Некоторые не похожи на человека. У кого живот разорван, у кого голова раздроблена, полтуловища, без ноги — в общем, смотреть страшно. Мы, советские воины, потихоньку вытаскивали из пистончиков медальоны и другие документы. Так продолжалось захоронение своих воинов в течение двух дней у села Подвысокого». По свидетельству писателя Долматовского, в первых числах августа именно здесь отчаянно сражались бойцы 99-й дивизии.

Николай Ильин до этих дней хранил свой комсомольский билет. Так как немцы всех обшаривали, «пришлось спрятать в землю, разорвав кое-как языки сапог».

Погнали военнопленных на запад. Проходили через деревню — женщины, старики плакали, бросали им огурцы, яблоки, свёклу, еще что-то… Привели в город Умань, в лагерь для советских военнопленных, который находился в карьере бывшего кирпичного завода десятиметровой глубины, под открытым небом и на голой земле.

«Концлагерь Уманская яма вписан в историю фашистского палачества, в черную книгу мук и страданий нашего народа», — пишет Долматовский. Здесь было все так же страшно, как в других фашистских концлагерях: ряды колючей проволоки, сторожевые вышки с пулеметами, сторожевые собаки, натренированные догонять и смыкать челюсти на горле безоружного человека. Сюда свезли захваченных красноармейцев и командиров 6-й и 12-й армий, потом доставляли и других, всего было более 70 тысяч. Думали о побеге? Конечно. И попытки были у Николая, но как выкарабкаться из ямы и вырваться из-за колючей проволоки? «Более реальным и менее опасным… представлялся побег с этапа, когда немцы начали гнать колонны на запад, — пишет в повести «Зеленая брама» Долматовский. — Конвоиры стреляют вслед, но в погоню не бросятся — их не так уж много и они опасаются, что разбежится вся колонна». Так удалось спастись из плена писателю.

А Николаю Ильину до конца войны пришлось переносить душевные и физические страдания. Он видел, как гитлеровские палачи расстреливали ежедневно десятками советских военнопленных, как сотнями умирали с голоду. Расстрелянных сжигали тут же, сложив в штабеля и облив бензином. Человеческий пепел отправляли на удобрение огородов.

Однажды немцы объявили: «Автомеханики, шоферы, кузнецы, выходите вперед!» Николай назвался кузнецом, и его в числе других отправили в г. Кировоград, заставили работать в автопарке на ремонте машин под усиленной охраной, потом — кузнецом в кузнице, где работали два чеха. Пожилой говорил немного по-украински. Они поняли, что русский военнопленный вовсе не знает кузнечного дела, но не выдали. «Мы с Жирновым (он был из Ишлейского района) ночью совершили побег из плена, но утром с помощью предателей-украинцев были схвачены немцами.

Из Кировограда повезли нас в Австрию, в город Кремс на реке Дунае, бросили в интернациональный лагерь военнопленных. Весною 1945 года Советская Армия освободила нас из плена». В воспоминаниях солдата нет ни слова о пережитой после освобождения проверке в советском лагере. Синими чернилами сделана в красноармейской книжке Николая Ильина запись: «Был в плену с 1941 г. по 6.05.1945 г. Мобилизован полевым военкоматом. Демобилизован на основе Указа Президиума Верховного Совета СССР от 20 марта 1946 года».

Вернулся домой солдат. Начал работать на прежнем месте, бухгалтером Таутовского сельпо Аликовского района, затем главным бухгалтером Аликовского райпо. А с 1955 года жил в Шумерле и трудился в той же должности в Шумерлинском лесхозе и на универбазе. К 80 годам ослеп совсем, не помогла операция в «Микрохирургии» г. Чебоксары. Умер Николай Ильич 19 ноября 1995 года.

За страдания и муки в плену наград не дают. А за то, как воевал до плена, за то, что не потерял человеческое достоинство в плену, остался верен воинской присяге, получил Николай Ильич Ильин награды: медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1958 г.), орден Великой Отечественной войны II степени (1985 г.), 5 юбилейных медалей в честь Победы в Великой Отечественной войне, 3 юбилейных медали Вооруженных Сил СССР. Он был награжден памятным знаком «Участник приграничных боев в войне 1941—1945 гг.». Имел звание ветерана 6-й и 12-й армий, получил медаль в честь 50-летия приграничных боев в Великой Отечественной войне «за мужество и героизм, проявленные в боях за Родину в годы Великой Отечественной войны в составе Юго-Западного фронта в июне-августе 1941 года».

Л. Кочеткова.

Категории: ПУБЛИКАЦИИ / Нет отзывов / от anna